«Я не клон Бориса Лазаревича, но человек убежденный»: Ольга Штанникова дала интервью “Фонтанке”

На этой неделе городская избирательная комиссия передала мандат депутата Заксобрания Ольге Штанниковой. Она заняла место Бориса Вишневского, который из-за статуса иноагента не мог больше продолжать быть депутатом. «Фонтанка» поговорила со Штанниковой о том, как она стала политиком, и о планах в городском парламенте.

— Когда вы поняли, что станете депутатом?

— Через полтора месяца после объявления Минюстом Бориса Вишневского «иностранным агентом» приняли закон, исходя из которого депутатом не может быть человек с этим статусом. Тогда и поняла. Борис Лазаревич избран депутатом по общегородскому списку партии «Яблоко», а следующим номером в списке была я. В течение полугода, как позволял закон, Борис Лазаревич пытался через суд обжаловать решение Минюста и снять с себя этот статус. И я, и мои товарищи по «Яблоку» болели за него, надеялись на его победу в суде. Но этого не произошло. Я считаю решение Минюста абсурдным, позицию суда — несправедливой, а сам закон об «иностранных агентах» — репрессивным и антиконституционным.

— Борис Лазаревич оставлял вам какие-то завещания: что-то нужно доделать, продолжить?

— Когда было принято решение городской избирательной комиссией, Борис Лазаревич меня поздравил. Я ему ответила: «Не надо меня поздравлять, лучше пожелай мне удачи». В моём представлении Борис Лазаревич — самый народный депутат. На протяжении более десятка лет он защищал интересы избирателей и всех жителей Петербурга. Депутатская работа для Бориса Лазаревича всегда была на первом месте, и его вынужденный уход из депутатов — большая потеря и для жителей, и для петербургского парламента. Заранее мы не обсуждали никаких планов, надеялись на решение суда. Фракция «Яблоко» в Законодательном собрании продолжит тот курс, которым она следовала при Вишневском. Борис Лазаревич — заместитель председателя партии. Мы продолжим совместную работу и неоконченные им депутатские дела.

— Давайте тогда поговорим про вас. Вы работали во фракции «Яблоко», до этого — в аппарате уполномоченного по правам человека. А как вы влились в эту общественную жизнь, с чего все началось?

— Это началось давно. В 1981 году я окончила географический факультет Ленинградского государственного университета, уже позже получила юридическое образование. После окончания университета работала в издательстве «Гидрометеоиздат». Когда началась перестройка, издательство закрылось. Моим однокурсником на географическом факультете был Михаил Амосов. С 1990 года он уже был депутатом первого демократического Ленсовета и входил в комиссию по экологии и городскому хозяйству. Мы тогда случайно встретились с ним в метро. Я рассказала, что ищу работу, а он — что в аппарате комиссии есть вакантная должность. И предложил пройти собеседование. Я его прошла. Так началась моя жизнь в стенах Мариинского дворца. В 1993 году, еще до роспуска Ленсовета по указу Ельцина, ряд депутатов основали региональную партию Центра, ставшую затем одной из составляющих партии «Яблоко». Я вступила в партию. Мы собирались почти каждый день, мечтали о будущем, о свободе. Я помогала своим товарищам издавать листовки, разносить их по почтовым ящикам. В 1998 году началась муниципальная эпопея, и я с «яблочной» командой выиграла выборы на Гражданке. Меня избрали председателем муниципального совета. В то время мало кто представлял себе, что такое местное самоуправление. Мы все начинали с нуля. После этого «яблочная» команда трижды побеждала на выборах, а меня трижды избирали главой. В четвертый раз нас под надуманным предлогом не допустили до выборов по суду. Тогда я решила, что больше не буду иметь дела с государственной властью. И открыла свое издательство по выпуску настенных дорожных карт.

— В 2009 году, получается?

— Да, примерно в это время. Я не веду свою летопись, но может быть, уже и пора. В 2012 году в Петербург вернулся (он был советником представительства РФ в Вене) Александр Шишлов — его тогда в первый раз избрали уполномоченным по правам человека. Он предложил мне работать вместе. Я не сразу согласилась, не хотела становиться государственным служащим.

— Вы разочаровались в общественной жизни после того, как вас не пустили на выборы в муниципалитет?

— Я не разочаровалась в общественной жизни. Работа с людьми всегда была мне близка и интересна. Однако когда я начала заниматься своим издательским бизнесом, я стала больше принадлежать себе.

Я всегда любила путешествовать, могла рвануть куда-нибудь и уехать, куда глаза глядят. А на государственной службе, как в армии, — строгие правила, дисциплина, множество ограничений. Но в конечном итоге я согласилась. Люблю строить новое, работать с людьми.

— А что с издательством?

— Я его закрыла. Госслужба и бизнес несовместимы.

10 лет я руководила аппаратом уполномоченного по правам человека. В своей работе мы делали ставку на работу с правозащитным сообществом, выстраивали мостик между властью и активным гражданским сообществом.

Мы делали акцент на защиту политических прав — это свобода слова, свобода мирных собраний, защита избирательных прав, занимались вопросами семейного-бытового насилия, вопросами защиты прав мигрантов. Ездили по отделам, когда задерживали ребят на митингах. У нас на повестке всегда были очень горячие темы, которые сейчас находятся практически под запретом.

— Сейчас, когда возможностей что-то поменять у вас стало чуть больше, будете заниматься какой-то из этих тем?

— По возможности продолжу заниматься проблемами семейно-бытового насилия, дискриминации женщин. Хотя понимаю, что сейчас условий для этого [изменений] мало. Буду заниматься градозащитными вопросами, экологическими проблемами.

Есть ещё и темы, которые я беру из своей жизни. Например, проблема работы платных парковок. Я сейчас получила 15 штрафов, часть из них уже отбила в суде. Исходя из этого вижу, что в законе много недоработок. Например, если я ошиблась и написала 78 вместо 178, система все равно меня штрафует. Они говорят, что ничего не знают об этой ошибке, но ведь у них есть возможность проверять данные. Сейчас я в судах по трем штрафам. Один из них из-за того, что я начала платить в последний момент и за минуту не успела, телефон завис, заплатила не в 15:00, а в 15:01. И за это мне выписали в 3000 рублей штраф. Есть ещё вопросы по работе почты или списанию денег приставами. Все такие вещи я себе отдельно записываю.

— У вас есть понимание, как работает механизм по принятию решений? В последние годы что-то принималось в основном только от «Единой России» либо в коллаборации с «Единой Россией». То есть, чтобы что-то изменить, надо сначала с ними договориться.

— Я готова договариваться. Недавно Заксобрание предложило проект, чтобы работала пятидесятипроцентная скидка при оплате штрафов за парковки. Изначально это была наша идея, но нам сказали, что надо сначала какие-то документы получить, письма отправить, а на следующий день этот проект внесла «Единая Россия». Мы подошли и попросили, чтобы нас тоже в авторы включили. И я считаю, что если это полезная вещь, как говорила героиня в фильме «Посол Советского Союза», если надо, будем улыбаться чёрту. Поэтому в данном случае мы же не теряем ничего, мы не прогибаемся, мы свои главные принципы не теряем. Если это хорошая вещь, то почему нет? Мы своей аудитории напишем, что это с нашей подачи.

— Собираетесь ли как-то поднимать тему СВО?

— Мы об этом везде говорим, что наша главная политическая задача — это прекращение огня, прекращение гибели людей и мирные переговоры.

— Борис Лазаревич часто выступал по разным резонансным вопросам. У вас как с желанием и готовностью выходить на трибуну?

— Посмотрим. Думаю, буду выходить. У меня такой характер. Я не клон Бориса Лазаревича, но я достаточно убежденный человек. И думаю, что просто сидеть тихо не буду. Но поначалу мне надо разобраться, чтобы просто так не лезть на трибуну по каждому вопросу — это ведь уменьшает ценность выступления. В любом случае буду любыми путями стараться донести нашу повестку.